КАК Я НЕ КРЕСТИЛСЯ: история со счастливым концом

Когда в 1993 году я на долгих тринадцать месяцев улетал учиться в США, моя мама дала мне в дорогу сложенный вчетверо лист бумаги с написанными от руки словами: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…» Слов было много, слова были непонятны, но из всего того багажа, что я увозил с собой на этот ужасно долгий год, это было самое ценное, хоть и объяснить этого я бы не смог ни себе, ни кому-то еще. Просто чувствовал. Сложил аккуратно в паспорт, потом долго, пока края не истерлись, носил в бумажнике. А сейчас тот листок с теми словами бесценной реликвией — вот ни капли не лукавлю! — хранится у меня дома в рамке на самом видном месте.

В нашей семье, как и, наверное, в большинстве советских семей, не было ни икон, ни распятий. Никто не ходил по воскресеньям в церковь и не читал вечерами Евангелия. О Боге не говорили. Тогда было принято на вопрос «Вы атеисты?» с какой-то упертой странной гордостью отвечать: «Да, мы атеисты!» Но сейчас, когда оглядываюсь на тридцать лет назад, у меня не повернется язык сказать, что не верили. Верили, чувствовали, просто не понимали, а оттого не принимали. Верили неумело, словно дети, которые ни говорить, ни читать не умеют. И я верил. И, оглядываясь назад, понимаю, что все это время неосознанно, но искал дорогу к Богу. Слышал, что стучится Он ко мне, но, словно все тот же несмышленый ребенок, не знал, как поворачивается ключ в замке, чтобы дверь открыть.

Двадцать лет спустя я в качестве журналиста отправился в пресс-тур по Иордании. Через всю страну нас в тонированном наглухо микроавтобусе возил интеллигентного вида, при костюме и галстуке иорданец Суфьян. Он был обаятелен, внимателен к мелочам и знал немало русских слов типа «перекур», «KFC» и «ножки Буша». «Мое имя очень просто запомнить! — улыбаясь, приговаривал он со своим арабским акцентом. — Петросян, Хачатурян, Суфьян!» Говорил, что рядом с нашим пятизвездочным Crown Plaza можно гулять даже ночью. Потом с сомнением смотрел на безлюдную улицу, уходящую в темноту и показывал пальцем: «Вот туда… можно… Там золотой магазин…»

— А русских в Аммане много, Суфьян? — спрашивал я.

— Довольно много, — качал он головой.

— И как они? Держатся общиной или просто работают здесь?

— Большинство замужем, — серьезно отвечал Суфьян.

От горы Моисея с причудливым змееобразным посохом на вершине до маслянистого словно щелочь Мертвого моря; от древних до невозможности мозаик до загадочной и величественной Петры, высеченной в красном камне; от деревенских кафе до пятизвездочных отелей — этот пресс-тур остался бы рядовой поездкой, если бы не то, что случилось со мной в последний день. Утром за традиционным шампанским Суфьян объявил, что сегодня в программе заявлено посещение странноприимного дома Русской Православной Церкви на Иордане и места крещения Христа.

— О! — обрадовались журналисты. — Так это прекрасно! Окунемся! Непременно окунемся — место там особенное, такую возможность упустить нельзя.

Я с сомнением пожал плечами.

— А ты что ж? — посмотрели на меня коллеги. — Ты разве не собираешься там окунуться?

— Да что мне, — смущенно отмахнулся я. — Я ж даже не крещеный, какой толк мне там окунаться?

— Ах вот как? — всплеснули руками журналисты. — Так пренепременно же там тебя и покрестим! Ну посуди сам, где, как не там? Покрестим ведь?

Но чем дольше мы ходили по узким тропинками среди густых зарослей на берегу Иордана, тем сосредоточенней и тише я становился. Всматривался в темную воду Иордана, касался руками листьев невысоких деревьев, проводил пальцами по деревянным перилам. И чем дальше, тем больше утверждался в мысли, что креститься вот так, между ужином и шампанским, — это большая ошибка. Неправильно что-то очень важное превращать в аттракцион для туристов. А в том, что это что-то очень важное, я уж и не сомневался.

К тому моменту, как мы собрались у небольшой стойки церковной лавки странноприимного дома при Русской православной миссии, я уже твердо знал, что так креститься я точно не буду. Пока коллеги покупали себе специальные рубахи для того, чтобы окунуться, а с ними и воду Иордана, и свечи, и какие-то кулоны, я стоял поодаль, рассматривая выложенные на прилавке книги.

— Ну а ты что стоишь? — мягко спросила меня женщина с серо-голубыми глазами в монашеской одежде, когда коллеги отправились «окунаться». — Возьми рубаху да иди с ними!

— Нет, благодарю, — покачал я головой, — Что мне окунаться — я ж не крещеный.

— Так покрестись! Вот сейчас же и покрестись!..

— Да какое там… — махнул я рукой, но женщина вышла из-за прилавка и подошла ко мне.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

— Как тебя зовут?

— Александр.

— А меня Илария. Матушка Илария. В миру Ирина, из Москвы я, но вот Господь сюда меня привел. Вот что, Александр. Наш настоятель бывает здесь редко — обычно он в разъездах с паломниками, в делах. А сейчас он здесь, представляешь? Вот там, в соседней комнате, будто бы тебя и ждет.

И, не дожидаясь ответа, взяла меня за руку и проводила в просторную белую комнату. Из мебели в той комнате был разве что простой диван, пара кресел да маленький журнальный столик. На диване сидел пожилой священник в светло-сером балахоне с ослепительно белой бородой.

— Ну, зачем пришел? — он смотрел на меня с какой-то доброй улыбкой, с какой взрослые обычно смотрят на совсем маленьких детей.

— Я… — растерянно замямлил. — Я… Ну… В общем, я это… Креститься пришел.

— Хорошо, — кивнул настоятель, — Креститься это очень хорошо. Но только скажи мне вот что. А что такое Православие?

— Православие? Ну… Это… Когда… Ну… В общем… А затем… Это…

Стыдно вспомнить сейчас, что я нес тогда тихим дрожащим голосом, сидя перед настоятелем в том кресле. А тот даже не изменился в лице.

— Хорошо, — ободряюще кивнул он. — А кто такой Иисус Христос?

— Ну… Это…

Когда я закончил, настоятель продолжал улыбаться. Помолчав немного, он сказал.

— Желание покреститься — это хорошее желание. Но очень важно понимать, что это такое, почему и зачем. Пока ты не сможешь оценить это — ты не сможешь это принять. Откуда ты? Из Москвы? Ну так в чем же дело? Там свыше трехсот прекрасных храмов, там тебя любой батюшка покрестит. Ведь по большому счету неважно, где ты примешь Крещение, здесь ли, там ли. Но очень важно, чтобы ты знал ответы на главные вопросы. Важно, чтобы они были у тебя и в голове, и в сердце.

Тут священника прервал его ассистент: подошел, протянул ему трубку мобильного телефона, объяснил что-то коротко. Настоятель взял телефон и начал что-то объяснять своему собеседнику.

Я смущенно смотрел в пол. Странно, да? С одной стороны, я и так вроде сам принял решение не креститься здесь, понимал, что это требует и подготовки, и знаний. А с другой стороны, я никак не мог избавиться от неприятного ощущения, будто бы мне сейчас двойку поставили. Я тяжело вздохнул и привстал с кресла: «Слушайте, я не буду вам мешать, спасибо вам, я все понял… Пойду я…» Настоятель жестом руки усадил меня обратно: «Нет, сиди. Я с тобой еще не закончил…»

— Хорошо, — улыбнулся священник, вернув трубку своему ассистенту. — А теперь рассказывай.

— Что — рассказывай? — окончательно растерялся я.

— Рассказывай, зачем ты пришел сюда на самом деле.

Он наклонился ко мне, и… Вспоминая этот момент сегодня, я понимаю, что это было больше, чем просто запах, который исходил от моего собеседника. Вот если бы «свежесть» и «свет» могли бы быть запахом, то это был бы именно такой запах. Я смотрел прямо в его улыбающиеся глаза, и мне хотелось приблизиться еще, чтобы окончательно раствориться в этом особенном, будто бы давно забытом запахе, ощущении, атмосфере. И я начал рассказывать.

Я рассказывал о своих нескладных отношениях и о своем тяжелом характере; о том, что я плохой сын и отвратительный отец; о том, что у меня нет ни сил, ни желания двигаться к своей цели, да и цели, если задуматься, никакой нет. О том, что я, словно лист неприкаянный в горной реке, несусь туда, куда течение вынесет, а течение чем дальше, тем немилосердней.

Мои журналисты уже давно окунулись, обсохли и ждали меня у нашего тонированного микроавтобуса, а я все рассказывал. И чем дольше я рассказывал — тем шире становилась улыбка священника.

— Вот все, что ты мне до этого плел про Православие, — то прямо никуда не годится. А вот то, что ты мне сейчас рассказал, — мне, как священнику, это словно бальзам на душу! Видишь ли, какая штука…

Откровенно говоря, я уж и не вспомню точно, о чем мы с ним говорили тогда конкретно. Но говорили долго. И тогда я не осознавал, что, в сущности, это была моя первая исповедь.

— Вот как мы поступим, — сказал наконец настоятель, — Ты сейчас отправляйся домой, возьми там лист бумаги и напиши на нем все-все-все свои грехи. Вот как ты сам их понимаешь — так и напиши. А завтра с утра пораньше приезжай ко мне — я тебя и покрещу!

— Но… У меня завтра в шесть утра самолет! — с сожалением ответил я.

— Жаль. Ну да ничего. Вот тебе мой совет. Вернешься в Москву — ступай в храм на Юго-Западной. Пройди катехизацию, чтобы все по уму, и покрестись.

На совершенно ватных ногах я вышел в комнату с церковной лавкой. Матушка Илария улыбнулась и без лишних вопросов протянула мне крестильную рубаху: «Ступай к реке, окунись…» А я попросил у нее еще крестик и, подумав, пару кулонов — для мамы и для дочки. Спустившись к совершенно безлюдной купальне, я переоделся и, сжимая в одной руке крестик, а в другой кулоны, трижды окунулся в воду, а потом, словно оглушенный прекрасной тишиной, стоял по пояс в воде и то ли плакал, то ли улыбался.

— Я словно чувствовала, что ты сегодня придешь! — встретила меня матушка Илария и протянула мне икону, — Будто бы для тебя и взяла. Это Александр Невский. Он твой небесный покровитель. Храни ее. И не откладывай с крещением, хорошо? Вот пообещай мне, это очень важно.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Я взял икону, она написала мне номер своего мобильного телефона — так, чтобы был на всякий случай, если вопросы какие будут, — и я уж было собрался уходить, но беспокойная матушка Илария снова ко мне обратилась.

— Подожди, не отпущу тебя так! — серьезно сказала она, заглянула под прилавок и протянула мне еще маленький темно-синий молитвослов и простой заламинированный прямоугольник, на одной стороне которого была икона, а на другой молитва. Я окончательно растерялся, не зная, как уж и благодарить ее за этот дар, а матушка Илария махнула рукой и улыбнулась.

— А теперь ступай. С Богом. Ждут тебя.

Я сделал пару шагов в сторону двери.

— Матушка Илария, я ведь это… Даже как креститься не знаю.

— А вот так, — показала она мне. — Вот два пальца, видишь? Они символизируют, что Иисус и Богом был, и человеком, а три — то Святая Троица: Отец, Сын и Святой Дух. Вот так…

Когда я сел в глухо тонированный микроавтобус нашей маленькой журналистской делегации, гид Суфьян внимательно и как-то настороженно посмотрел на меня.

— Александр! — с мягким иорданским акцентом сказал он, — Вы какой-то бледный. Вы мне не нравитесь!

— Суфьян, — счастливо выдохнул я, — А вы мне нравитесь очень. Правда.

Когда микроавтобус вырулил на шоссе, я внимательно рассмотрел ламинированную икону. На одной стороне была икона Богородицы с младенцем, а на обратной — молитва, которая начиналась словами: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…»

Вскоре я крестился. В храме благоверного князя Александра Невского при МГИМО, что на Юго-Западной. Но это уже совсем другая история.

Рассказал журналист и радиоведущий Александр Ананьев

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

В Писании сказано: "СМЕРТЬ ГРЕШНИКОВ ЛЮТА". Почему Господь так медлит и не посылает нам смерть, а иногда даже дает нам очень долго поболеть?

Вообще для чего нам болезни даются?

Для того чтобы мы перестроили свою жизнь, потому что больной человек как-то вырывается немножко из мира своих страстей. И Господь медлит, потому что путь искоренения в себе грехов очень долог, а Господь не хочет нам лютой смерти. Лютая – не значит насильственная или тяжелая. Лютость смерти человека, умершего во грехах, заключается в том, что, как только душа его отходит от тела, тучи гнездившихся в ней бесов нападают на нее и дерут ее на части. Это состояние называется мытарством, от слова «мытарь» – сборщик пошлин. Какая же пошлина будет собираться с нашей души? Душа будет испытываться тем, чем она полна. И если она есть обитель демонов, то мы не сможем достигнуть Царствия Небесного. Бесы не допустят нас туда, они нашу душу будут воспринимать как свою. Господь говорит: «Нельзя служить двум господам», то есть немножко Богу, немножко дьяволу.

Если взять целую бочку белой краски и капнуть туда чуть-чуть коричневой, то цвет уже будет не белый. Вот так и с душой. Если наша душа, созданная Богом, исковеркана грехами, то мы не можем войти в Царствие Небесное – Царство чистоты, правды, любви. Поэтому нам нужно постоянно трудиться. Одной веры в Бога недостаточно для спасения – надо еще эту веру оживить делами веры.

Многие говорят: а я ничего такого плохого не делаю. Мало ничего плохого не делать, нужно еще делать хорошее. Покойник, когда лежит в гробу, тоже ничего плохого не делает, но это не значит, что он жив. Христос сказал: «Я есмь путь, истина и жизнь». Поэтому, если мы хотим быть христианами, мы должны быть живыми: у нас должна быть живая вера, у нас должна быть живая молитва, живое покаяние, живая любовь к Богу, – мы должны жить полной жизнью.

А если у нас этого пока нет, то мы должны постоянно к этому стремиться, иначе всю жизнь мы можем превратить в формальность: по привычке в церковь ходить, бездумно креститься – услышали «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», и автоматически крестимся.

Вечер пришел, открыли молитвослов: «Слава тебе, Боже… Царю Небесный, Утешителю…», совершенно забыв о том, к Кому взываем – к Самому Царю Небесному, чтобы Он пришел и вселился в нас.

А готовы мы к этому?

Может Он нашу душу посетить, когда вся жизнь наша представляет комок страстей, в которых мы кипим, живем, суетимся?

Поэтому надо стараться от всего этого отойти. Это не значит, что нужно забросить домашние дела, не есть, не пить, не стирать. Нет, надо просто свое сердце от этого всего отодвинуть; сердце должно принадлежать одному Богу.

Протоиерей Димитрий Смирнов.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

- Как относятся к тебе дети?
- Как к Богу.
- Это как?
- Меня почти не слушают, мои просьбы толком не выполняют. Порой даже делают вид, что меня не существует.

Но если им что-то понадобится — тут же зовут....

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Если мы долгое время будем только сидеть или лежать, то по прошествии нескольких месяцев наши ноги атрофируются, мы уже ходить не сможем, нам придется учиться этому заново.

Если нам завязать глаза и в течение года не давать смотреть на Божий свет, а потом внезапно повязку снять, то мы ослепнем, потому что глаза отвыкли от света, атрофировались.

И так происходит со всем, что касается нашего тела, с любым органом. То же самое и с душой. Если душа человека не действует, то она постепенно атрофируется, она как бы засыпает и исчезает.

То же самое и с духом. Дух – это самая важная, бессмертная часть нашей души, которая должна быть обращена к Богу. А большинство людей, живущих на земле, совершенно не пользуются этой главной частью своей души, она никак не действует. Поэтому дух как бы умирает в человеке, и он превращается в животное – сперва разумное животное, а потом уже и неразумное.

Действительно, иногда смотришь на человека и думаешь: почему же он так неразумно поступает? А именно потому, что душа его и дух деградировали.

Протоиерей Дмитрий Смирнов

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Когда накормишь убогого, считай, что себя накормил. Такого свойства это дело: данное нами к нам же вернется.

Святитель Иоанн Златоуст

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

От сердца прощать — дело очень трудное, это выше наших сил, это дар Божий. Мы всегда должны просить Господа Бога, чтобы Он помог нам Своею благодатию научиться прощать все обиды и забывать все оскорбления, какие мы терпим от других.

Если для нас никакого труда не составляет прощать, то это прощение еще не важно пред Богом. Прощение тем спасительнее для нас, чем труднее нам прощать. Когда нам трудно, не хочется прощать, но несмотря на то просим Бога, чтобы Он нам помог, и, наконец, прощаем, тогда прощение наше приятно Богу и спасительно для нас.

Схиархимандрит Архимандрит Александр (Васильев).
. . .

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Проповедь о святом царе Николае

Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова, произнесённая в храме Благовещения Пресвятой Богородицы вечером 19 мая 2018 года, в 150-летнюю годовщину со дня рождения святого царя-мученика Николая Александровича Романова.

Текст проповеди:

Церковный день уже закончился, начался следующий, 20-й день мая, но астрономически ещё продолжается день 19-й. Этот день особенный, как теперь у нас говорят, юбилейный. Сто пятьдесят лет со дня рождения последнего русского императора, Николая Александровича Романова. Прекрасный и святой человек. Очень умный, блестяще образованный, очень храбрый, очень твёрдый. И чем особенно он отличался – он бесконечно любил свою жену и своих детей.

Царственные особы зачастую позволяют себе вещи совсем не подобающие не только царственным особам, а вообще людям. А Николай Александрович был совсем другой человек. И вот, так часто бывает, что такие люди, в которых нет ни страха, ни упрёка, людей по-другому организованных чрезвычайно раздражают. И в течение его жизни на него обрушивалось огромное количество всяческой клеветы, ненависти, злобы.

Сотни и тысячи людей, одержимых идеей переустройства нашей государственной и народной жизни, стремились к тому, чтобы он исчез. И вопреки вообще здравому смыслу была устроена революция, в которой участвовали очень большие народные силы, начиная с генералитета, офицерства, духовенства, которые думали, что если они заменят какого-то императора, которого они, конечно, не выбирали, потому что он был наследником престола, то жизнь станет лучше, жизнь станет веселей, как однажды произнёс товарищ Сталин.

И что в результате?

В результате все, все сословия народные получили своё. Каждое сословие. До сих пор Россия испытывает на себе последствия, и я думаю, никогда уже не оправится от того, что пришло на смену царской власти.

Многие до сих пор никак не осознали, что утрачено. Это очень опасное явление. Потому что если исчезнет наше государство, то никому несдобровать. Никому. Ни одному жителю этой огромной территории. Но, к сожалению, люди этого не понимают, а история нас учит тому, что она ничему не учит. Почему так? Потому что людьми владеют невежество и всякие идеи, которые, к сожалению, в большинстве своём разрушительны.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Отчего это происходит?

Лучше всего это мы понимаем, когда смотрим на детей. Я уже сто раз говорил: кто-нибудь из вас видел двух десятилетних мальчиков, которые на свои деньги, ими скопленные, купили две банки краски и красят свой подъезд? Таких нет. Вот как разрисовывать дома всякими гадостями – сколько угодно. Кто-нибудь из вас видел мальчика, который бы взял бы, открыл сборничек стихов и наизусть выучил Тютчева? Таких нет. Только висящая где-то двойка, если он не выучит домашнее задание, заставляет его вызубрить два четверостишия. А по поводу третьего он говорит учителю: «Я учил». Ну учил, но вот не смог выучить.

Только то, что гадко, только то, что мерзко, только то, что гнусно, только то, что неблагородно и подло, только это интересует наших детей. Отчего это? Оттого что грех царствует в сердцах и головах. Поэтому все революции мира делаются людьми молодыми. Молодой человек жизнь ещё не прожил, поэтому он, во-первых, глуп, а во-вторых, горд, имеет о себе очень высокое мнение и считает, что он сам лучше понимает и знает, чем папа, мама, дедушка, бабушка.

Вот поэтому наша страна пережила эту страшную катастрофу и в неё было вовлечено огромное множество народу. Конечно, не все. А некоторые уже с 1918-го года опомнились. У кого ума и денег хватило, уехали за границу. Тоже ничего хорошего: дворяне работали таксистами. Но по крайней мере, не сгнили в колымских лагерях, продлили свою жизнь. А так как питание в Европе лучше, некоторые дожили до 90-95 лет, кто и до ста. И войну пережили.

Но потеря Родины – это огромное испытание. Наш бедненький народ не захотел императора и не воспрепятствовал его убийству, убийству его жены, убийству дочек-принцесс и наследника престола, маленького больного мальчика. Очень малое количество людей ужаснулись от этой жестокости. Вместо доброго, кроткого, очень талантливого человека пришёл антихрист. Не хотели Николая Романова – получили Владимира Ульянова. Кто хочет познакомиться с этим садистом, тому достаточно прочитать его произведения.

Я начал читать с восьмого класса и ужаснулся цинизму, подлости и хамству этого человека. Конечно, для самого большого антихриста, который придёт в конце времён он мелковат, но все параметры налицо. Он просто упивался кровью людей. Самый любимый его глагол из русского языка – это был «расстрелять». Хотя сам он не кончил, конечно, Казанского университета, ему это уже позже приписали, он был вообще-то по попытке получить это образование юристом. Поэтому он знал такое понятие как презумпция невиновности. Но это всё было отвергнуто. Во что бы то ни стало нужно было удержать власть. А как власть можно было удержать? Вот приходят люди, просто банда самая настоящая, и притом не выборным путём. Они бы никогда не набрали нужное количество голосов. Просто захватили власть с помощью оружия, купленного на немецкие и американские деньги.

А большинству людей всё равно наплевать, лишь бы себе извлечь какую-то выгоду, жалование, пайки. И началось. Вся Россия была залита кровью. По рассчетам Дмитрия Ивановича Менделеева, который исследовал перепись населения 1913-го года, к концу ХХ века русских должно было быть шестьсот миллионов человек.

Где они? Их деды убиты, отцы не родились. И вот, вместо святого царя появился злодей, памятники которому до сих пор украшают нашу страну. Один человек, депутат последней Государственной думы, ещё при Николае Александровиче, принимавший его отречение, о Ленине сказал так: думающая гильотина. Просто замечательный образ. И до сих пор это никак не пережито, никак.

Молодёжи вообще всё равно. Единственная хранительница предания нашего народа является Церковь. Слава Богу, что она у нас есть, слава Богу, что два процента населения могут в храм ходить, могут причащаться, делать очень неудачные попытки воспитать своих детей или сохранить семью. Слава Богу, это есть, это милость Божия.

Но что будет дальше? А где оно, следующее поколение? А, вон оно стоит. Ну, слава Богу! На тебя вся надежда, моя милая. Может, ты нам деток нарожаешь, человек двенадцать, и от тебя пойдёт совершенно новый народ. Так что дорогие братья и сестры, вот этот день, в который 150 лет назад родился у Александра III сыночек, которого назвали в честь Николая Чудотворца Колей, исполнен трагизма. В силу той высочайшей несправедливости, которая была на него обрушена, многие усматривают в том жертву.

Некому заняться главным, потому что душа народа не в порядке. Но смерть Николая Александровича, его супруги и деток была не напрасна, потому что люди начинают интересоваться его жизнью. Вчера ночью фильм показывали о нём. Хорошее время находят обычно – в два часа ночи, чтобы, наверно, наибольшее количество детей и взрослых посмотрели напоминание об этом человеке. Нет, это не напрасно. А что же он может сделать оттуда, с небес, где он пребывает? Он может вызвать определённого рода чувство – сострадание к нему, к жене и жалость к детям. Чтобы человек просто элементарно научился жалеть невинных страдальцев. Это очень важно. Для кого? Для всех тех, кто испытывает это чувство. Потому что чувство сострадания к невинным понуждает человека возродить в себе человечность.

Вот для чего была принесена эта жертва. Потому что если бы он сильно захотел, то было время, когда он мог организовать свой побег, всё здесь просить. И никто бы его за это не осудил, потому что и так всё пропало. Как он сам написал: «Везде измена, трусость и обман». Не на кого положиться. Вся верхушка, даже родственники, были против. Великие князья с красными бантами выходили. Подожди немножечко, скоро этот бант заалеет настоящей твоей кровью, что так и случилось.

Поэтому давайте, придя домой, помолимся нашему замечательному императору. Среди династии Романовых он был и навсегда останется таким светлым пятном. И может, Господь и в нашем сердце добавит такого необходимого для христианина чувства, которое именуется сострадание.

Спаси всех Господи!

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Урок получила от врача. На протяжении сорока лет я мучилась жуткими мигренями: если начинался приступ, сутки, а то и больше не могла встать с постели. Доктора предполагали, что моя болезнь — следствие блокадной голодухи. Во время очередного приступа вызвали «скорую».

И вот в комнате появляется женщина в белом халате — высоченная и мощная. Я, лёжа, причитаю:
— Господи, за что мне эти адские боли?! Никому никогда плохого не желала, зла не делала!
И вдруг врачиха упирает руки в боки и рокочет басом:
— Ах ты бесстыжая баба!
Я от неожиданности чуть с дивана не свалилась.
— Да ты скажи спасибо, что только это! Знаешь, сколько людей годами лежат, прикованные к постели, и кричат от настоящих мук?! Когда у тебя что болит, говори: «Господи, спасибо что только это!»

Сложно поверить, но боль тут же стала уходить. В течение того года у меня ещё случались приступы, но гораздо реже и не такие сильные. А потом я вообще про них забыла. С тех пор, что бы ни случилось, говорю: «Господи, спасибо что только это!»

Елена Образцова.Народная артистка СССР.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Однажды композитор Иоганн Брамс был в гостях у одного аристократа. Желая сделать приятное своему гостю, хозяин велел за обедом подать на стол лучшее вино из своих подвалов. Он поднял тост в честь композитора и закончил его так: "Господа! Это лучшее вино из моих подвалов, так сказать, Брамс среди вин!" Немного позже он спросил композитора, как ему понравилось вино. Тот ответил: "Вино неплохое, а нет ли у вас среди вин еще и Бетховена?

— Что это вы пишете только грустную музыку?- сказал однажды издатель молодому композитору Брамсу.- Напишите что-нибудь веселое. - Попробую,- ответил Брамс. Через несколько дней он пришел в издательство с большим свитком. - Ну, получилось?- спросил издатель. - Не знаю,- сказал Брамс и протянул ноты. Новое произведение называлось так: "Весело я ухожу в могилу".

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Старец Порфирий про число 666 и антихриста

Сейчас я расскажу вам все, как было. Старец сказал мне: «Отец Афанасий, – при этих словах он взял и крепко пожал мою руку, – теперь я слепой, мои телесные глаза мне больше не служат, потому что у меня рак гипофиза. Но я имею духовные глаза, которые видят.

Прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты мне рассказал, что говорил Геронда Емилиан, наш отец Емилиан, о числе 666 и об антихристе?» Наша беседа происходила спустя несколько дней после катастрофы в Чернобыле. Весь мир был взбудоражен, и люди каждый день десятками ходили к старцам, особенно к отцу Порфирию, который жил недалеко от Афин, и с волнением спрашивали: «Что же теперь будет? Придет антихрист поставить нам печать с числом 666?»

Итак, Старец спросил меня: «Ну, расскажи мне, дитя мое, что говорит Геронда Эмилиан о числе 666 и об антихристе?» Я ответил: «Геронда, он сказал нам на одной из последних общих бесед, чтобы мы не волновались. Чтобы мы заботились о том, чтобы иметь живую связь со Христом. Что же касается вопроса об антихристе, то не следует уделять ему слишком много внимания, потому что в противном случае он, а не Христос, займет центральное место в нашей жизни».

Как только я это сказал, Старец хлопнул руками по кровати, на которой сидел, и воскликнул: «Что ты говоришь, что ты говоришь, дитя мое! Слава Тебе, Боже, что я нашел хоть одного духовника, который согласен со мной. Ты знаешь, дитя мое, что эти духовники наделали здесь, в миру? Они этим числом 666 взбудоражили людей, создали целый клубок проблем – в семьях, в сознании людей. Люди потеряли сон. Чтобы уснуть, они принимают психотропные препараты и снотворное.

Ну что это такое? Христос, дитя мое, не хочет, чтобы все было так. Сказать тебе кое-что еще?» Я ответил: «Скажите, Геронда». Он сказал: «Для нас, христиан, для нас, если мы живем Христом, не существует антихриста. Вот скажи мне, ты смог бы сесть сюда, на кровать, на которой я сижу?» – «Нет, Геронда.» – «Почему?» – «Потому что тогда мне придется сесть прямо на Вас, и я Вас раздавлю». Тогда отец Порфирий спросил: «А когда же ты сможешь сюда сесть?» – «Когда Вы встанете, тогда я смогу сесть», – ответил я.

«С душой, дитя мое, – продолжил Старец, – происходит то же самое. Когда мы имеем в себе Христа, может ли прийти антихрист? Может ли войти какая-либо противоположная сущность в нашу душу? Сейчас мы, дитя мое, не имеем в себе Христа, поэтому и беспокоимся об антихристе. Когда мы вмещаем внутрь себя Христа, тогда все становится Раем. Христос – это все, так всегда и говори людям, дитя мое, и мы не боимся Его врага.

И смотри, вот что я тебе еще скажу. Если бы сейчас пришел сам антихрист с лазерным прибором и насильно поставил на мне печать 666, я бы не расстраивался. Ты мне скажешь: «Геронда, но разве это не знак антихриста?» Да если бы он написал на мне лазерными лучами и тысячу раз 666, написал нестираемо, я бы не расстраивался. Почему? Потому что, дитя мое, первых мучеников бросали к диким зверям, но они осеняли себя крестным знамением, и те становились агнцами; их бросали в морскую пучину – они осеняли себя крестным знамением, и море становилось твердью, и они ходили по нему, как по суше; их бросали в огонь – они осеняли себя крестным знамением, и огонь становился прохладой.

Благословенное мое чадо, что мы такое сейчас? Верим ли мы во Христа? Где наше крестное знамение? Зачем же пришел Христос? Не для того ли, чтобы укрепить нашу немощь? Так скажи, дитя мое, и Старцу. И ты сам говори людям, чтобы они не боялись антихриста. Мы – чада Христовы, мы – чада Церкви».

Преподобный старец Порфирий Кавсокаливит, из книги "Цветослов советов".

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Если вы живете в добре, то зло вам не причинит вреда. - Чем оно сможет вам повредить? Ведь добро непобедимо…
И наоборот, если вы не живете Богом, то зло охватит вас: вас охватит лень, уныние, вы будете мучиться…

Старец Порфирий Кавсокаливит

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова