КАКОЕ ОНО - СЧАСТЬЕ...

Когда я только пришла в храм, я смотрела на православные семьи, особенно многодетные, любовалась ими и втайне завидовала.

Больше всех мне нравились Игорь с Дашей и их пятеро детей. Тихие, улыбчивые и очень счастливые.

Я не была тогда с ними знакома, но мне всегда хотелось подойти и «погреться» рядом. Есть такие люди. Вроде бы ничего необычного не делают, но от них исходит любовь. Не к кому-то конкретно, а просто «безотносительная» любовь, которая живет у них в сердце. Даже не вспомню, что они делали. Но рядом с ними всем было уютно и хорошо.

Старшие дети у них были уже не маленькие, лет 13-14, но сами Игорь с Дашей вели себя как молодожены – они друг за другом ухаживали. Тихо, неярко, но как-то очень трепетно. Однажды я случайно подглядела, как Игорь сорвал ромашку и протянул Даше. А она расцвела, засветилась вся. Они всегда были внимательны друг к другу. Только Даша поднимает ребёнка на руки, Игорь сразу подхватывает, сам берет, чтобы ей не было тяжело. А она: «Я подержу, ты же устал. Отдохни».

Они никогда не ругались и, казалось, были всем всегда довольны. Глядя на них, я вспоминала слова: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите».

То, что они всегда радовались – это точно. Не знаю, непрестанно ли молились… Но не просто пребывали на службе, как я. Они стояли перед Богом. И это было заметно.

Мне казалось тогда, что у таких семей просто не может быть не то что бед, но даже проблем. У них всё всегда хорошо. Было, есть и будет. То, что они верующие, воцерковленные люди, добавляло мне этой уверенности. И я хотела быть такой же. А вместо этого стояла на службе беременная первой дочкой, злая и токсикозная. А кругом у меня действительно были одни беды и проблемы. Кто-то не уступил место, а мне же так плохо – что, не видно?… Кто-то случайно толкнул – непонятно что ли, что я и так еле стою…

Потом на исповеди я стояла и ныла батюшке: «Да, грешна. Но никто меня не понимает. Носки… Чашки… А вот Игорь с Дашей… У них все хорошо». «Носки, говоришь, да – это серьезно, – грустно улыбнулся отец Евгений. – Игорь с Дашей… Ты с ними не знакома? Ничего, когда-нибудь познакомишься. Не знаешь, чему завидуешь!»

Прошло время, и я действительно с ними познакомилась.

Для Игоря и Даши это второй брак.

Игорь и его первая жена Ирина поженились ещё на втором курсе института и очень любили друг друга.

Иру вообще все любили. Маленькая, тоненькая, смешливая, она всегда была готова всем помочь и была душой компании. Знаете, есть такие люди, которые созданы для жизни. Из которых она бьет ключом…

Потом родился сын Илюшка и казалось, счастью не будет конца. Но вдруг все закончилось. Иру насмерть сбил пьяный водитель, когда она шла за сынишкой в детский сад. Прямо на пешеходном переходе. В тот день у мальчика был день рождения, и дома его ждали подарки, гости и угощение. А вместо праздника к ним пришли горе и смерть. Все разделилось на «до» и «после»… Игорь остался с маленьким сыном на руках. И в какой-то жуткой, непролазной темноте. Не спасало даже то, что он был верующим человеком.

Один раз он едва не покончил с собой – хотел прыгнуть с моста. Но как специально, мимо проходил какой-то старик, – рассказывал Игорь потом. – Наверное, по моему лицу все понял и сказал: «Не делай этого!»

Игорь решил, что будет жить ради сына. И все у них будет хорошо! Но когда вечерами Илюшка – копия Иры, ложась спать, плакал и спрашивал: «Где мама?», – он не выдерживал и пил ночами на кухне водку.

И часто ходил на кладбище. Рыдал и все спрашивал: «Что мне ему отвечать?!»

Даша тоже часто ходила на кладбище. Уставшая девушка с огромными, грустными глазами. Она приходила сюда к мужу Юре. Иногда приводила с собой их с Юрой детей – мальчишек-двойняшек. И вместе они ухаживали за могилкой.

Простой работяга, Юра при жизни был добряком и весельчаком. Как и Ира у Игоря. В Дашку Юра влюбился чуть ли не в пятом классе. А она, красавица и зазнайка, не обращала на него никакого внимания. Пока в 17 лет она не заболела гриппом – тяжело, долго, с осложнениями. Тогда-то Даша и разглядела Юрку, который, как рассказали врачи, «таскался в больницу каждый день и все выспрашивал – как она». Единственный из всех ухажёров.

Через год они поженились.

Юра с Даши буквально пылинки сдувал. И то, что у них уже пять лет не было детей, ничуть его не смущало. «Все у нас получится, вот увидишь!» – повторял он с улыбкой. Радостное известие о долгожданной беременности пришло почти одновременно с другим – страшным. У Юрки рак желудка.

Даша до последнего ухаживала за мужем. А он до последнего улыбался, говорил, что все будет хорошо, и гладил её долгожданный живот. Двойняшки Вася и Ваня родились уже без него. И для Даши, и для Игоря все тогда закончилось. Они кое-как существовали только ради своих детей.

Странно, даже как-то неестественно, но их новая жизнь, которую они не ждали, началась на том кладбище. Как будто смерть дала свежие, живые ростки.

Именно там познакомились их мальчишки – Илюшка, Вася и Ваня. Дети есть дети. Им везде хочется дружить, играть, жить. И познакомили родителей. «Папа, это тётя Даша, она угостила меня конфетой», – потянул Илюша к ней Игоря. Домой шли вместе. Делились друг с другом своим горем. А впереди бежали их сыновья. Игорь помог Даше донести сумки, а она пригласила их на чай. И говорили… говорили…

Со временем из дружбы и желания поддержать друг друга, прислониться, чтобы не упасть, согреться, чтобы не заледенеть, возникло нечто большее. Не сразу – нет, конечно. Им ещё многое предстояло пережить.

Даша помогла Игорю бросить пить. После смерти Иры у него случались запои. У него были срывы – страшные. Он мог пропасть на несколько дней. И тогда Даша забирала Илюшу к себе. Раньше это делала мама Игоря, но она умерла. Два раза Даша лежала в неврологической клинике. Первый – ещё давно, после смерти Юры. Второй – после очередного запоя Игоря. Она уже понимала, что любит, и боялась потерять.

Тогда Игорь взял к себе её двойняшек. А потом пришёл в храм к отцу Евгению и, плача, пообещал ему и Богу, что пить больше не будет. Он тоже уже многое понял. Где-то через год отец Евгений их обвенчал. И сейчас у Илюшки и двойняшек Васи и Вани, есть еще две сестренки – Наденька и Полина…

Кто бы мог подумать, глядя на них, светлых, окружённых толпой радостных детишек, через что им пришлось пройти. А скольким людям мы завидуем, не догадываясь, как и чем они живут….

Я не знаю, зачем Господь посылает такие страшные испытания. Это известно только Ему. Но теперь я понимаю, почему Игорь и Даша такие счастливые. Потому что счастье зыбко и может закончиться прямо сейчас. И нужно ловить каждую его секунду. Они это знают. Я понимаю, почему рядом с ними хочется согреться. Они спешат дарить тепло человеку, потому что завтра этого человека может не быть. Они это пережили.

Они не раздражаются, как я по мелочам, и не мчатся куда-то в бессмысленной суете. Потому что, пройдя боль, страх и ужас, они познали, что настоящую цену в этой жизни имеют только любовь и вера. И они действительно стоят перед Богом. Потому что как никто знают, что всё в Его руках…

Елена Кучеренко

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

ЛИШНЯЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ
Если попросить рядового прихожанина перечислить известные ему добродетели, вам выдадут список, хорошо известный православному человеку. На первом месте будет, скорее всего, смирение, потом кротость, воздержание, целомудрие, страннолюбие, терпение, милосердие и любовь. Откуда родом этот реестр? Из монашеской литературы. Это книги, написанные величайшими подвижниками. О высоте и напряженности их духовной жизни мы можем только догадываться. Большинство их наставлений касаются духовных упражнений, многие из которых мы даже не можем воспроизвести, потому что они требуют приобщения к монашеской школе, к традиции, передававшейся от старца к ученику по цепочке длиной в столетия.
Не понимая подлинного смысла монашеских духовных практик, мы наделяем их своим додуманным смыслом, а тут не обойтись без недоразумений. Ненависть к собственному телу выдают за целомудрие, забитость за смирение, бесхребетность за кротость, депрессивность за страх Божий, а лень за память смертную. В церковных списках добродетелей чаще всего не хватает одного слова, которому надо бы стоять в самом начале...
Невероятный Зиновий Гердт! Слава и всенародная любовь пришли к нему в весьма зрелые годы. В юности он был королем розыгрышей. Как-то раз он решил подшутить над своей соседкой и «вступил в "преступный сговор" с товарищами. Каждый из шутников должен был в течение дня звонить старушке с просьбой позвать Николая Семеновича, и бабушка устала снимать трубку, терпеливо объясняя, что тут такой не живет. В ответ озорники настойчиво требовали передать, чтобы он перезвонил по такому-то номеру. В довершение всего этого безобразия поздно ночью звонил сам остроумный Зиновий: – Алло! Это Николай Семенович. Мне никто не звонил? Какой, вы думаете, была реакция старушки? – Ой! Слава Богу! Николай Семенович, миленький, сейчас же записывайте номер! Вас тут полгорода ищет!
Зиновий Гердт вспоминал этот случай из далекой молодости как откровение, которое крепко врезалось ему в память и во многом определило его характер и отношение к жизни. Вместо того чтобы озлобиться, устроить скандал, соседка всем сердцем порадовалась за мифического гражданина, по милости которого целый день не отходила от аппарата. Это было непростое время: недавно закончилась война, досыта не ели хлеба, жизнь была неустроенной. Но и среди ожесточившегося мира были люди, никогда не предававшие доброты. Гердт так и воспринял эту историю – как откровение доброты.

Доброта – это и есть та самая «лишняя добродетель», которой мы никак не можем найти места в наших православных реестрах добродетелей. Не оттого ли духовная жизнь церковного человека полна уродливых изгибов, что не лежит в ее основании простая человеческая доброта? Русское слово «доброта» есть перевод славянского «благость». Добрый – благой. В молитве, с которой начинается наш день, мы говорим, что Дух Святой есть сокровище добрых людей – именно так можно перевести «сокровище благих». Хотя чаще переводят «сокровище всякого добра». Первая версия мне ближе. Может быть, потому, что апостол Любви говорит: "Кто делает добро, тот от Бога" (3 Ин. 11).
Мне потребовались годы церковной жизни, чтобы понять: если не положишь в основание своей духовной жизни доброту, все аскетические опыты и эксперименты пойдут только во вред, но доброта сама по себе приближает к Богу. "Единственный способ познания Бога есть доброта" (прп. Антоний Великий. Наставления 2, 29). Удивительно! Сколько раз приходилось читать эти строки, и почему-то не обращал внимания на такую простую и гениальную мысль! Если цель христианской жизни состоит в богопознании, то, выходит, человеку достаточно заботы о поддержании доброты, чтобы расти в ведении Бога. Это та добродетель, которая не требует долгого обучения у опытного старца.
Не обязательно прятаться за древние стены монастыря. Просто – будь добр! Интересно, что святой Антоний понимал доброту не как природное свойство, а как некий навык, сознательно сформированный подвижником, то есть доброте надо учиться, это не врожденная особенность характера, а искусственно выработанный рефлекс. Товарищи, изучавшие философию, всегда рады посмеяться над фразой «Человек по природе добр». А я не стану. Потому что христиане, действительно, верят, что человек добр по своей природе.
Доброта – это наше естественное состояние. Но кроме доброты в нас еще и проросло «семя тли», «цветы зла», и, чтобы оставаться естественным, теперь требуются культурные усилия. Доброту надо «культивировать». Злоба – наши «сорные травы». Не станешь бороться – зарастет, задушит все хорошее. А потому до последнего издыхания – сражение за доброту. Помирать помираешь, а пшеничку сей. Зерна злобы такие коварные, что поражают даже добро. Собственно, зло и есть порченое добро. Поэтому нам приходится различать добро и доброту.
Это не одно и то же. Добро – это идея. Доброта – это событие. Человек изловчился так убедительно врать самому себе, что даже идея Добра, возведенная на пьедестал, может неожиданно потребовать кровавых жертвоприношений. И самое грустное, она их всегда дождется. Гитлер с легкостью отдавал приказы убивать миллионы, будучи бескорыстным служителем идеи Добра для немецкой нации. Сесиль Родс и его «рыцари Круглого стола» из любви к Англии развязывали войны. Как же крепко надо держаться доброты в мире, где даже Добро требует крови!
Архимандрит Савва (Мажуко)

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

ВРАЧ И СВЯЩЕННИК: о. АЛЕКСИЙ НЕ ОСТАВИЛ МЕДИЦИНСКОЙ ПРАКТИКИ

«В операционных, как и в окопах, атеистов не бывает», — убежден священник Пензенской епархии, преподаватель миссиологии и латинского языка, врач-отоларинголог Алексей Сергеев.

Он был единственным ребенком в реанимации Саратовского военного госпиталя. В детском травматологическом отделении, куда 11-летнего Алешу доставили после падения с турника, врачи только развели руками: «Не жилец». Мальчик почти истек кровью, пульс еле прощупывался.

Но его отец, офицер-ракетчик, не согласился с приговором эскулапов: срочно в госпиталь — там свои, военные, они спасут!

Хирург, принявший маленького пациента, тут же распорядился: «Готовьте операционную!»

ДУША БЕССМЕРТНА

Во время операции у него останавливалось сердце. Потом – две недели реанимации, когда жизнь держалась на волоске. Но врачи вновь и вновь отвоевывали его у смерти.

— Любопытно, что те несколько минут, когда мое сердце не билось, не были для меня кромешной тьмой, — вспоминает Алексей Сергеев. — Я определенно ощущал себя как личность во время жизни после жизни. Мне было холодно и пусто. Я тосковал, что, возможно, никогда не увижу маму и папу. Уже когда опасность миновала, я своим детским умом осознал, что хотя мое тело почти умерло тогда, но бессмертная душа-то была жива!

Умный, любознательный мальчик ценил заботу медиков, считая их необыкновенными людьми. Выписавшись из госпиталя, он вернулся в свой привычный круг, к школьным друзьям — таким же, как он, детям военнослужащих. Своих отцов мальчишки считали образцом для подражания, и каждый мечтал когда-нибудь примерить офицерский китель и чеканным шагом пройти по плацу военного городка. Казалось, и будущее Алексея было предрешено.

Каково же было удивление его друзей и родных, когда после 9-го класса он заявил, что хочет стать хирургом!

О НАУКЕ И РЕЛИГИИ

А второй раз он несказанно удивил близких, уже будучи студентом Саратовского медицинского университета. На 4-м курсе Алексей стал ходить в храм, молиться, держать посты.

Неверующие мама с папой всерьез забеспокоились.

— Я могу понять родителей. Им всю жизнь внушали, что наука и религия несовместимы, и как же они могли мириться с тем, что их сын стал вдруг отвергать очевидное? И ведь многие до сих пор рассуждают так же, несмотря на то, что величайшие ученые мира были глубоко верующими людьми. Приведу в пример слова знаменитого английского физика Джеймса Джоуля: «После того как мы узнаем волю Бога и подчиняемся ей, у нас есть еще одно важное дело: постичь Его мудрость, мощь и милосердие из тех свидетельств, что явлены в Его делах. Познание законов природы есть познание Бога».

Тогда, в университете, Алексея окружали талантливые, тянущиеся к знаниям, но ничего не знающие о Боге молодые люди, детство которых пришлось на период позднего социализма.

Однажды он услышал в коридоре вуза оживленный разговор группы студентов. Будущие эскулапы с жаром рассуждали о том, что вот сейчас особое время, когда обязательно нужно пойти в церковь и исповедаться. Как по наитию Алексей остановился рядом с ними и неожиданно для себя попросил: «Ребята, можно я с вами?»

— Это уже потом я узнал, что шла Страстная седмица (по­следняя перед Пасхой. – Авт.), а в храм я впервые ступил в Великий четверг. Исповедовался, не зная, что такое грех и покаяние — просто не мыслил такими категориями. Пришел — и остался в православной церкви навсегда! Кстати, мои родители тоже со временем пришли к вере.

ЧУДЕСА ПОД СКАЛЬПЕЛЕМ

Как часто приходится слышать, что, мол, все врачи — циники, скептики и атеисты! Но это не мешает им, впрочем, быть высокопрофессиональными специалистами.

— Каждый имеет право на свое мнение, — говорит отец Алексий. — Циников и скептиков среди нас, я уверен, не больше, чем в любой другой профессии. А вот что касается поголовного атеизма – это вообще неправда. В операционных, как и в окопах, атеистов не бывает.

Коллеги из ЛОР-отделения городской клинической больницы города Энгельса (Саратовская область), куда он устроился после окончания университета, недоумевали: как успешный, подающий надежды молодой хирург может совмещать врачебную практику с пением в церковном хоре?

Заведующий снисходительно относился к «причудам» Сергеева. Сам ни во что «такое» не верил, хотя почему-то носил на груди православный крест.

— Как-то летом я ассистировал заведующему во время несложной операции — вскрывали пациентке гайморову пазуху, в которой скопился гной. Врач он опытный, за 30 лет не одну тысячу таких вмешательств провел.

Но случилось непредвиденное. Заведующий, по-видимому, задел инструментом сосуд на задней стенке гайморовой пазухи, расплавившейся от гноя, и у пациентки кровь полилась ручьем. Кровотечение в течение часа не могли остановить, на подхвате уже была бригада хирургов, которые должны были перевязать сонную артерию. Вообще, все могло кончиться очень плохо.

Так вот, пока они спасали жизнь женщины, молодой врач чего только не услышал от заведующего: он обвинял себя в некомпетентности, матерился, клялся бросить эту проклятую работу, а потом — Алексей не поверил своим ушам: «Господи, помоги, пожалуйста!» И вдруг кровотечение прекратилось…

— Совпадение, считаете? А я знаю, что это чудо, которое Бог сотворил руками врача!

Тот же заведующий спустя четыре года ворчал, нехотя подписывая заявление Алексея Сергеева на увольнение по собственному желанию:

— Значит, в семинарию собрался поступать? Жаль, конечно, ведь врач ты хороший, с большими перспективами.

ПРИЗВАНИЕ И ДОЛГ

Сергеев стал священником, но и о своем первом призвании не забыл – занимает должность врача в медсанчасти Пензенской духовной семинарии.

— Конечно, я в первую очередь священник, а потом уже врач. Нельзя объять необъятное, ведь и медицина, и священство требуют полной самоотдачи, поэтому нужно правильно расставлять приоритеты. Хотя был в истории человек, которому это удалось чудесным образом совмещать – святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий), величайший хирург XX века и архиепископ Русской православной церкви, прошедший ГУЛАГ и получивший Сталинскую премию за «Очерки гнойной хирургии».

Я всю жизнь руководствуюсь в моей врачебной практике его словами: «Для хирурга не должно быть «случая», а только живой, страдающий человек».

То же самое можно сказать и про священника, ведь эти два служения имеют много общего. Только врач исцеляет тело, а священник — душу.

Автор: Наталья СИЗОВА

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

29 мар 2018 в 20:00
ДОБРЫЙ МАЛЬЧИК

Один мальчик пришёл в сквер пострелять из рогатки в птиц. Это было его любимое занятие. А неподалёку шёл с тросточкой слепой старик, он услышал, что кто-то недобрый стреляет в птиц, и позвал: «Будьте добры! Кто тут есть?» — «Ну, я», — ответил мальчик. «Мальчик, — сказал слепой, — ты не мог бы меня проводить до дому?» — «А вы сто рублей дадите? — сказал мальчишка. — Тогда доведу». — «У меня только десять, — растерялся слепой. — Пожалуйста, доведи меня до дому». — «Ладно, рубль — тоже деньги», — сказал мальчишка и взял старика под руку. Тот назвал адрес, и они пошли. Вот вышли из сквера, идут по улице, где много прохожих, и прохожие говорят друг другу: «Бедный старик. И какой добрый мальчик. Наверно, это его внук». Мальчишка услыхал, как его назвали добрым, и покраснел. А люди шли и говорили: «Смотрите, какой добрый, стеснительный мальчик: он покраснел, когда его похвалили».
Наконец он довёл старика до дому, и тот протянул ему десять рублей. «Нет», — сказал мальчишка, вдруг заплакал и побежал. «Спасибо, добрый мальчик!» — крикнул ему вслед слепой старик. А мальчик ещё сильнее заплакал. Ему было очень стыдно.

В.Брэйер
(Православное чтение)

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Яд злости

Как-то раз приходит к старцу хмурый сосед:

– Ох, совсем бессонница замучила, – жалуется. – А все из-за птах мелких, что ночь напролёт трещат за окном!

– Это ты сам себя замучил, – отвечает старец. – Ночь за ночью ты истекаешь ядом злости на ни в чём не повинных птиц. Пение – их жизнь! И если бы ты выбрал не гневаться, а слушать трели с благодарностью и наслаждением, то пение птах стало бы для тебя лучшей колыбельной в мире!

Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин.15:11)

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Как врач-генетик стала игуменьей грузинского монастыря

Они ели пшеницу, предназначенную для свиней, спасали девочек от бандитских разборок и восстанавливали монастырь в Грузии. Невероятная история игуменьи Елисаветы (Зедгенидзе).

Врач-генетик, много лет руководившая лабораторией по исследованию особо опасных инфекций, планировала эмигрировать во Францию и продолжить эту работу там… но в один день решила другое: стать монахиней. О своем пути, о духовном отце – преподобном Гаврииле (Ургебадзе), восстановлении монашества в постсоветской Грузии, о чудесах схиархимандрита Виталия (Сидоренко), похороненного в Тбилиси, – игуменья Елисавета (Зедгенидзе) рассказала «Правмиру».

«По профессии я генетик…»

По профессии я генетик. Я не была в молодости религиозной, а в монастырь пришла по молитвам моих предков. У нас в роду был великомученик Иотам Зедгенидзе, он жил в XV веке и ценой своей жизни спас царя Георгия VIII. Князья сговорились убить царя, заколоть кинжалом, пока тот спит. Иотам это случайно услышал, пришел к царю, сказал: «Они хотят тебя убить». Царь ответил, что это невозможно, он верил своим князьям. «Хорошо, ваше превосходительство, тогда позвольте мне этой ночью ночевать в вашей спальне», – попросил мученик. Царь был уверен, что ничего не случится, и согласился. Святой просил, если его убьют, позаботиться о его детях – у него было двое маленьких сыновей. И пошел ночевать в царскую постель, а ночью его закололи.

После этого убийства царь, конечно, велел казнить заговорщиков, а семье убитого великомученика велел подарить землю, которая называется Амилахвари, и дал звание великих князей. А еще в роду прабабушки у меня были две игуменьи из Самтавро – монастыря, где жил отец Гавриил. В советское время я об этом не знала, узнала уже после того, как пришла в монастырь…



«Попила кофе, и мы пошли причащаться»

Я закончила биологический факультет в Тбилиси, потом – аспирантуру в Москве, училась во 2-м медицинском институте. Защитила диссертацию по иммунологии и аллергологии, потом работала в Центральной научно-исследовательской лаборатории на улице Цюрупы, это в районе метро «Профсоюзная». А когда вернулась в Тбилиси, меня сразу назначили заведующей лабораторией по изучению СПИДа. Это было в 1982 году, тогда в Грузии открыли лабораторию особо опасных инфекций, и я много лет руководила ей.

Иногда я заходила в церковь – когда приезжали гости и нужно было им показать исторические места Грузии, я водила их по храмам. Но в общем была неверующей.

Религиозной была моя бабушка. Она из рода Багратиони, дочь Нико Багратиони, во время революции эмигрировала во Францию, в Париж. Ее сестры остались, стали неверующими, а она сохранила веру. И всегда меня приглашала во Францию. Но мне не давали визу.

Однажды, когда мы обнаружили вирус СПИДа, из Америки и из России к нам в Тбилиси приехали специалисты, чтобы участвовать в исследованиях и разработке вакцины. Шел 1989 год – такое время, что у каждого угла стояли КГБшники – чтобы мы не могли ничего лишнего американцам сказать. И один из КГБшников заболел. У него были прыщики на лице. Я ему говорю:

– Хочешь, я тебя вылечу?

– Конечно, хочу!

Стала лечить, и вскоре его лицо стало чистое-чистое. Он сказал:

– Ну как тебя отблагодарить? Хочешь, денег дам?

– Не надо, у меня хороший оклад, что захочу, сама куплю.

И я попросила его сделать мне визу во Францию.

– Ради Бога! – сказал. – У тебя такая хорошая работа, так что во Франции ты не останешься. Дай паспорт, я сделаю.

А я про себя думаю:

– Ты только сделай мне визу, я уеду в Париж и не вернусь сюда, 100 процентов.
И представляете, мне сделали визу на год.

Бабушка была ужасно рада моему приезду в Париж. Я хотела продолжать свою работу во Франции, и тогда она отвезла меня в Институт Пастера. Советский диплом для французов ничего не значил (хотя мы действительно получали очень хорошее образование), но тем не менее меня согласились взять на работу. При условии, что я сперва 6 месяцев проработаю лаборанткой, пройду какие-то курсы.

Таким образом, у меня в Париже уже была работа, дом – то, что я остаюсь, было делом решенным. Почти 6 месяцев я там прожила. А бабушка меня все уговаривала пойти с ней в церковь. И в один прекрасный день она будит меня в 6 часов утра: «Собирайся, идем на службу». Я спросила: «Зачем?» Но как-то она уговорила меня. В Париже есть грузинская церковь святой Нины, которую основал для эмигрантов священномученик Григорий (Перадзе) (он погиб в Освенциме в 1942 году). Но на тот момент там не было священника, поэтому бабушка ходила в греческую церковь на улице Бизе – я до сих пор помню. Я даже кофе попила перед выходом, и мы пошли на литургию.

В тот день служил владыка Иеремия из Греции, старый-старый, уже за 90 лет ему было. Бабушка мне говорит:

– Давай причащайся.

– А что это такое?

– Я тебе потом объясню. А сейчас иди на исповедь.

Я пошла на исповедь к владыке Иеремии, но оказалось, что он не говорит по-французски, только на греческом. Он посмотрел на меня – не знаю, что он обо мне подумал в тот момент – и сказал: «Пускай все, чем этот человек согрешил с рождения, будет на мне». Вот такая была исповедь…

Я сказала бабушке, что пила кофе – знала, что сама-то она натощак шла в церковь. Она ответила: «Ничего!» Так я впервые пошла причащаться. Увидела, что всех с одной ложки причащают, и сразу дурные мысли полезли в голову: «Как это? Да я заражусь чем-нибудь!» Но все-таки причастилась.

«Сегодня же еду покупать билеты и отправляюсь в монастырь»

На второй день я проснулась и сказала: «Я возвращаюсь в Тбилиси. Не хочу здесь жить!» А самолет в Тбилиси – только через 2 недели. Есть поезд, но он едет через Германию, а у меня не было немецкой визы. Тогда бабушка говорит: «Пошли в посольство!» Мы пошли, и, представляете, консул нас выслушал и сразу же поставил нужный штамп.

Так я уехала обратно в Грузию. Тогда мне казалось, что меня просто захватила ностальгия по родной стране. Я снова вышла на работу, меня взяли обратно с радостью – специалистов было мало, у главврача одни лаборанты работали. Казалось, жизнь вошла в свою колею, я работала нормально. Но через месяц начались какие-то душевные терзания…

Я не находила себе места, не знала, что мне делать. Мне постоянно было плохо на душе, а почему, я не знала.
Как-то днем я пошла домой, чтобы разобраться с собой, понять, что со мной происходит. Пришла, села в кресло и механически включила телевизор – хотя такой привычки у меня никогда не было. А по телевизору показывали православный Пюхтицкий монастырь в Эстонии. И звучала Херувимская песнь. «Вот мое место», – подумала я. А у меня такой характер: если уж что решу, то никогда не откладываю на потом. Решила – всё, сегодня же еду покупать билеты и отправляюсь в монастырь.

Мне позвонил в тот день мой коллега, однокурсник. Просил что-то по работе. Я ему говорю:

– Приходи сегодня. Завтра меня уже не будет здесь.

– А куда ты уезжаешь?

– В Пюхтицкий монастырь. Хочу монахиней стать.

– Ты что, с ума сошла? Почему в Пюхтицу? В Грузии тоже есть женский монастырь, езжай в Мцхету.

– Нет, там какой-нибудь священник окажется КГБшником, не хочу туда.

– Да нет, там есть старец Гавриил. Когда умер мой друг, он служил по нему панихиду. Езжай, тебе он понравится. А не понравится, тогда поедешь в Пюхтицу.

Я послушалась. И поехала в Мцхету на своей машине.

ДАЛЕЕ: http://www.pravmir.ru/kak-vrach-genetik-stala-igumene..

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

КАК УМИРАЮТ СВЯЩЕННИКИ.
Рассказ

Мне никогда не забыть, как однажды по вызову наша бригада приехала к пожилому священнику, которого свалил инфаркт. Он лежал на кровати в тёмно-синем подряснике с небольшим крестом в руках. Объективные данные говорили о кардиогенном шоке. Давление крайне низкое. Больной был бледен, с холодным липким потом, сильнейшими болями.

При этом внешне не просто спокоен, а АБСОЛЮТНО спокоен и невозмутим.

И в этом спокойствии не было никакой натяжки, никакой фальши. Мало того. Меня поразил первый же заданный им вопрос. Он спросил: «Много вызовов? Вы, наверное, ещё и не обедали?» И обращаясь к своей жене, продолжил: «Маша, собери им что-нибудь покушать». Далее пока мы снимали кардиограмму, вводили наркотики, ставили капельницу, вызывали «на себя» специализированную реанимационную бригаду, он интересовался, где мы живём, долго ли добираемся до работы. Спросил слабым голосом, сколько у нас с фельдшером детей и сколько им лет.

Он беспокоился о нас, интересовался нами, не выказывая и капли страха, пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания. Он видел наши озабоченные лица, плачущую жену, слышал, как при вызове специализированной бригады звучало слово «инфаркт». Он понимал, что с ним происходит. Я был потрясён таким самообладанием.

Через пять минут его не стало.

Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных. Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме, до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить.

В квартирах, где нет места иконам и крестам, но зато есть плазменная панель во всю стену, где в передней просят надеть целлофановые бахилы, несмотря на тяжёлое состояние больного, вообще, бывает, разыгрываются «истерики последней минуты». Со стонами, метанием по постели, хватанием за руки, заглядыванием в глаза, беспрестанным переспрашиванием о своём положении и его прогнозе с целью поймать во взгляде врача, его голосе, словах хоть какую-то призрачную надежду на чудо исцеления.

Такие больные перед впадением в бессознательное, предагональное состояние просто «измочаливают» родных и окружающих своим страхом. Медики чувствуют себя после такого неудачного исхода обессиленными. Но не потому, что не смогли оказать помощь в полном объёме и спасти пациента. Опустошённость и потерянность испытываешь оттого, что смерть здесь победила человека.

К слову сказать, точно такие же «побеждённые» страхом больные встречаются там, где все стены увешаны иконами, столы завалены религиозной литературой, везде сумеречно мерцают лампады, а больные вместо прописанных врачами лекарств пьют только святую воду, многие литры которой в разной таре можно увидеть повсюду в квартире.

А вот после смерти того священника до сих пор, как ни странно, во мне живёт чувство тихой радости. Там смерть не одержала победу. И когда я «прокручиваю» в памяти 2–3 подобных случая из моей практики, сам собой возникает вопрос: «Смерть, где твоё жало?» (кн. Осии 13,14 ).

Автор: Петр Гурьянов

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Живи просто, по совести, помни всегда, что Господь всё видит, а на остальное не обращай внимания!

Преподобный Анатолий (Оптинский)

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Не скорби, если кто оскорбляет тебя, но с благодарностью принимай это. Ибо лучше самому быть оскорбляемым от кого-либо, нежели другого оскорбить.
Лучше быть бесчествуемым, нежели кого-либо бесчестить, лучше быть укоряемым, нежели укорять, обижаемым, нежели обидеть.

Ибо нет ничего великого в том, что ты кого-либо обидел или обесчестил, но то велико, что ты, будучи от кого-либо обиженным и бесчествуемым, с благодарностью это претерпишь, потому что за нанесение обиды и бесчестия примешь казнь, за терпение же — великое от Бога возмездие и почесть.

Святитель Димитрий Ростовский.

От себя могу сказать, что это работает на все 100%. Если удается стерпеть незаслуженное (стерпеть- значит принять это без ропота) буквально в этот же день приходят хорошие новости... или что-то складывается, чего давно хотелось, самым наилучшим образом

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

С КРЕСТА НЕ СХОДЯТ, С КРЕСТА СНИМАЮТ...

Несение креста – это дело прежде всего ВНУТРЕННЕЕ. Господь больше всего обличал внешнее, показное благочестие, фарисейство. Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Разбойников было два со Спасителем на Голгофе, физически они страдали одинаково, а главное – вера, смирение, покаяние – то есть спасение – было внутри.

МОЖНО НЕСТИ СВОЙ КРЕСТ В МЫСЛЯХ, В ЧУВСТВАХ. Это очень важная часть нашей духовной жизни – БОРЬБА С ПОМЫСЛАМИ. Не осуждать никого даже в мыслях, а молиться. Не распускаться, не капризничать, не раздражаться, а терпеть. Не ругать даже погоду, не сердиться даже на неодушевленные предметы, на узелки, например, которые приходится иногда развязывать на ботинках, а они почему-то не развязываются, а ты, как всегда, опаздываешь: «Ну что ж, вот и слава Богу, это мне упражнение на терпение, для души это лучше, полезнее, чем когда всё идет без сучка без задоринки».

Не обижаться, а принимать укоры и каяться. Не говорить лишнего, а молчать. Не упрямиться, а уступать. Не унывать, а радоваться. Выбирать все время, постоянно благую часть, которая не отымется (Лк. 10, 42), уйдет с нами в будущую жизнь.

Быть верным своему кресту бывает очень трудно. Даже когда требуется малое наше страдание – например, промолчать на какую-то напраслину, на недоверие, на холодность, равнодушие, раздражение, или ответить спокойно, доброжелательно, – бывает трудно. Проглотить, потерпеть…

И даже если и «клевета ядовитая», даже если явная несправедливость: тебе, допустим, приписали какие-то низкие намерения, которых у тебя не было, у тебя были даже какие-то высокие соображения – и это можно стерпеть, понести как крест, как страдание, остаться яко нем не отверзаяй уст своих (Пс. 37, 14). Смириться, сказать себе: а разве не было такого, что ты думал нечто дурное, а никто об этом и не догадался? Да сколько угодно! Но эта несправедливость тебя устраивала? Понеси и другую. Разве не было такого, что ты когда-то думал, говорил о ком-то, воспринимал кого-то хуже, чем они есть? Наверняка это было, теперь ты можешь почувствовать, каково им это было.

Даже предательство, любой чужой грех можно понести по-христиански, обратив на себя: вот какую боль причинял я, делая так, и еще хуже, ближнему. Ни один человек не относится к тебе хуже, чем ты есть, потому что ни один человек не заглядывал, не мерил твою бездну греховную – один Господь о ней знает.

Жаль, что мы помолчим-помолчим – а потом всё и выскажем. Потерпим-потерпим, - а потом сорвемся. Вроде не думаем, не осуждаем, изо всех сил стараемся во всем видеть хотя бы долю своей вины, - а потом опять накатывают старые и новые обиды, и жалко себя, и так очевидны немощи ближнего… И – бросили терпеть, и не думать, не говорить, и все труды насмарку, все одним махом разрушено, креста уже нет.

Возгордился – и сошел со креста. Осудил – и сошел со креста. Бросил терпеть – и сошел со креста. Можно очень долго терпеть, а потом сойти со креста мгновенно.

Дьявол, конечно, все время хочет сделать так, чтобы мы сошли со креста. Так и Спасителю говорили: Сниди со Креста (Мф. 27, 40). Всё для этого делает: лишь бы только раздражились, осудили, ослабили, оставили пост, молитву, хранение ума, сердца, языка…

Кайся – и снова бери крест. Другого пути нет. Несение креста – как сама жизнь – может быть только постоянным. Крест нужно донести до конца. Претерпевый до конца, той спасен будет (Мф:10,22).

Верный в мале, и во мнозе верен есть (Лк. 16, 10). Жизнь протекает в мелочах вроде бы, но сам выбор – это главное в течении нашей жизни. Из этого выбора она вся и составляется – как из минут составляются годы и вся жизнь, это и определяет ее качество.

Когда мы не злимся, не даем сдачи, не огрызаемся, не надуваемся, даже не думаем ничего в свою защиту, не осуждаем про себя никого, когда мы страдаем, терпим – пусть даже самое малое, - это очень много. Мы не оставляем своего креста. Мы живем. Каждый миг этого страданья – это как чистое золото души, как драгоценные крупицы святости - жизни христианской, евангельской, небесной – уже на земле.

Благой выбор – это путь жизни. Когда мы несем свой крест, мы действительно живем, мы идем путем ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ. Крест – это путь на НЕБО. КРЕСТ - ЖИВОТВОРЯЩИЙ.

Иерей Николай Булгаков.

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Чтобы избавиться от тревоги и волнения, упрости свою жизнь безусловным доверием Богу.

Преподобный Паисий Святогорец

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Все зло необходимо покрывать добром и любовью, смиренно принимая искушения, посылаемые нам Промыслом Божиим. Отвечая злом на зло, мы приходим только к его умножению во вселенной.

Преподобный Серафим Вырицкий

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Терпение — это вовсе не состояние скота, который всё терпит. Это не унижение человека — совсем нет. Это не компромисс со злом — ни в коем случае. Терпение — это есть умение сохранять невозмутимость духа в тех обстоятельствах, которые этой невозмутимости препятствуют. Терпение — это есть умение идти к цели, когда встречаются на пути различные преграды. Терпение — это умение сохранять радостный дух, когда слишком много печали. Терпение есть победа и преодоление, терпение есть форма мужества — вот что такое настоящее терпение.

Протоиерей Александр Мень

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

Как-то к оптинскому иеросхимонаху Анатолию (Зерцалову) пришла женщина и попросила у него благословения жить одной, чтобы без помех поститься, молиться и спать на голых досках. Старец сказал ей:
— Ты знаешь, лукавый не ест, не пьет и не спит, а все в бездне живет, потому что у него нет смирения. Покоряйся во всем воле Божией — вот тебе и подвиг; смиряйся перед всеми, укоряй себя во всем, неси с благодарением болезни и скорби — это выше всяких подвигов!

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова

За свои слова я часто раскаивался, а за молчание- никогда.

Преподбный Арсений Великий

_________________
«Русскому человеку лучше всего удаётся невозможное!»
***
Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат».

Анна Ахматова